Глава 5. Видения прошлого.

Я стояла на узкой каменной аллее, мои ноги и руки были закованы в цепи. Рядом стояли ещё шесть таких же рабынь, как я. Их волосы были спутаны, а кожа  покрыта корками грязи. Я прекрасно понимала, что выгляжу так же, как и они. И стыд переполнял меня.

На рынке рабов в Риме

Я уже была на этой каменной аллее раньше:  когда мой родной отец – глава семьи – продал меня работорговцу. Это было несколько лет назад. Тогда меня купил зажиточный плебей, который относился ко мне как к пустому месту. Это было намного лучше того, что было уготовано большинству девочек, продающихся в качестве невольниц.

В этот раз мой доминус продал меня работорговцу, который непонятно зачем  ловко щёлкал нас по ногам длинным, отполированным бичом. И я никогда не узнаю почему он это делал, так как для этого мира я была ничем.

Я не была человеком, личностью. Я была рабыней. Животным. И теперь, спустя несколько дней путешествия без еды, очень скудного питья, в жутких условиях, моя жизнь опять была брошена в неопределённость, которую я уже чувствовала несколько лет назад, когда была маленьким ребёнком.

Кто меня купит на этот раз? Куда меня увезут?

“Рабы на продажу!” – выкрикивал время от времени работорговец, и его голос сливался с какофонией звуков римского базара: рычанием верблюдов, мычанием коров, ржанием лошадей, возгласами зазывал, которые привлекали внимание покупателей к своему товару.

Для того, чтобы оживить публику, работорговец хорошенько прицелился и щёлкнул меня бичом по голени. От неожиданности я вскрикнула. Кожа бича обвила мою ногу и оставила красный, вздувающийся рубец, из которого потекла кровь.

“А ну-ка вымой вот эту, чтобы я мог хорошенько её рассмотреть”.

Мужчина, сказавший фразу, был очень зажиточным – это было видно по большому рубину, украшавшему его палец. Я старалась не смотреть ему в лицо: за годы рабства я была научена смотреть только перед собой, не поднимая глаз на хозяина. И поэтому я смотрела прямо на его огромный живот, туго обтянутый тогой.

Внешний вид мужчины, его одежда указывали на то, что у него дома была собственная баня. От него пахло дорогими благовониями.

Я стиснула зубы, когда ведро ледяной воды вылилось мне на голову, размягчая глубоко въевшуюся грязь.

Стыд и злоба вперемешку закипали во мне. Я ненавидела быть грязной. Я ненавидела всё это.

“У этой сиськи слишком маленькие”. Толстый мужчина приблизился и начал мять пальцами мою грудь. Я, сгорая от стыда, хотела плюнуть ему в лицо, но прекрасно знала, что такое поведение закончится моим избиением.

“Давайте посмотрим, насколько тугая у неё дырка”. Паника охватила меня, когда его толстые, как сосиски пальцы начали перемещаться от моей груди к промежности. Я не была девственницей. У меня уже был любовник – раб из дома, где я раньше служила. Но мысль о том, что сейчас эти мерзкие пальцы влезут в моё влагалище, вызывала у меня тошноту.

Если он хотел проверить какое у меня влагалище, понятно для чего он покупал рабыню.

Я НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ ПРОДАНА ЭТОМУ ЧЕЛОВЕКУ.

Кипя от залившей кровью мои глаза ненависти, я буквально бросилась на него. Толстяк вскрикнул, отпрянул, но я уже подняла руки с натянутыми цепями и сжала пальцы на его горле.

За такую выходку меня запросто могли убить, но мне было проще умереть, чем терпеть унижения и доставлять удовольствие этому извращенцу.

“Отпусти его, рабыня!” – бич несколько раз опустился на мои плечи и спину. Я слышала другие голоса, смешки и улюлюканья, доносившиеся из толпы, которая немедленно собралась вокруг нас.

Римляне ничего так сильно не любили как насилие.

Как во сне, я тряхнула мужчину и отпустила его. У меня даже в мыслях не было его убивать. Просто я хотела показать ему, что купив меня, он сделает большую ошибку.

Толстяк захрипел, сплёвывая слюну. В этот момент, я встретилась глазами с одним мужчиной: он чем-то выделялся из толпы.

Этот человек был одет в тунику и богато расшитый плащ, что указывало на его принадлежность к классу состоятельных людей. Но больше всего меня заинтересовал пытливый, внимательный взгляд, с которым он изучал всю мою фигуру. У меня даже появилось чувство, что наконец-то хоть кто-то увидел во мне человека, личность, а не просто замарашку-рабыню.

Боясь спугнуть  собственную догадку, я отошла от толстяка. Он всё ещё потирал своё горло и теперь хрипел о том, что на него напали. Но меня он не интересовал. Я сфокусировала всё своё внимание на мужчине, который всё ещё продолжал меня рассматривать.

А я, как зачарованная, смотрела на него.

“Ах ты дешёвая шлюха!”

Цепкие, сильные руки отбросили меня на землю. Дыхание работорговца было зловонным и жарким. Он придавил ногой меня к земле и поднял руку с  бичом. “Ты решила меня разорить, девочка!? Теперь сегодня никто не купит мой товар. Ты мне принесла убытков больше, чем стоишь на самом деле!”

Стоя за спиной у работорговца, толстяк всё ещё никак не мог прокашляться.

Встретившись с безумными от злобы глазами моего владельца, я вся сжалась, поняв, что сейчас меня будут убивать.

“Сколько ты за неё хочешь?”

Моё тело всё напряглось, так как я поняла, что речь идёт обо мне. После того, как ожидаемые удары не посыпались, я мельком взглянула наверх.

Определённо, это был не толстяк.

Это был он – тот мужчина из толпы. Он предлагал купить меня.

Пока мужчины торговались, я потихоньку отползла в сторону  – на то расстояние, какое позволяли мои цепи.

Я абсолютно не знала того странного мужчину, который собирался меня купить. Я понятия не имела, для чего он меня покупает: может быть, он каждый день будет меня избивать и заковывать в цепи. Но я вдруг ощутила совсем забытое чувство, которое не чувствовала с раннего детства – надежду.

“Расковать её”. Работорговец хохотнул, услышав требование незнакомца; но тот смерил его таким взглядом, что он не посмел ослушаться.

“Но вы же не хотите расковать вот эту непокорную рабыню?” – заискивающе переспросил работорговец. Мужчина коротко кивнул в подтверждение.

Бормоча что-то о глупых толстосумах, работорговец, начал освобождать меня от цепей. Он говорил тихим шёпотом, боясь, что этот высокопоставленный человек его услышит. Когда наконец-то цепи были сняты, я потянулась, стараясь размять руки и ноги, затёкшие в оковах за столько дней.

“Поднимайся,” – сказал мой новый хозяин. Потихоньку я поднялась на всё ещё не слушавшихся меня ногах.

“Ты не побежишь.” Казалось, что мужчина знал все мои мысли. Он протянул деньги работорговцу, который был готов скакать от радости.

Я мне хотелось стукнуть хоть раз этого ублюдка, который заставил нас сидеть в собственных испражнениях столько дней.

“Иди за мной.” Мужчина повернулся,  будучи полностью уверенным, что я последую за ним. И я пошла, сгорая от любопытства и радуясь, что наконец покину это жуткое место – невольничий рынок.

Лавируя в толпе, мы прошли мимо конюшен, которые находились рядом с рынком. И только здесь мужчина повернулся ко мне, изучая внимательно черты моего лица и, видимо, рассуждая, не сделал ли он ошибку, купив меня.

Определённо, он испытывал ко мне больший интерес, чем мой предыдущий хозяин.

“Как тебя зовут?”

Я попыталась заговорить, но что-то перехватывало моё горло.

“Я… Меня зовут просто рабыня или девка.” Я постаралась отвести мои глаза, но мужчина одним только взглядом заставил меня смотреть на него.

“Ты родилась в рабстве?” Я покачала головой. “Тогда у тебя должно быть имя. Как тебя звали?”

Когда-то, очень давно у меня было имя, которое мне дали мои родители. Но сейчас мне казалось, что оно принадлежит другому человеку.

“Марция. Меня звали Марция”.

Оставшись довольным ответом, мужчина кивнул. Он протянул руку, указывая на дорогу.

“Мой дом здесь, недалеко. Надо немного пройти по этой дороге”.

Я кивнула, не зная, что ещё можно сказать.

“Я – магистр в школе гладиаторов. Марция, ты знаешь, кто такие гладиаторы?”

Широко открыв глаза, я выдавила из себя что-то утвердительное. Я никогда раньше не была даже рядом с ареной, но все, кто жил в Риме, знали, кто такие гладиаторы. Всё, что было связано с ареной, ассоциировалось у римлян со славой, отвагой, уважением.

Я даже представить себе не могла, что буду иметь к гладиаторам хоть какое-то отношение.

“Марция, женщины-гладиаторы встречаются очень редко. А сейчас, уже в течении нескольких лет, их вообще нет”.

Мужчина свернул на другую улицу, указывая жестом следовать за ним. Я шла следом на негнущихся ногах.

Слова, которые он произнёс потом, изменили всю мою жизнь и до сих пор звучат у меня  в  ушах. Он сказал:

“Ты станешь гладиатором.”